Глаз дракона - Страница 97

Джемсон и С'нан обменялись такими недоуменными взглядами, что Поулин еле удержался от смеха. А Вергерин перехватил его взгляд и подмигнул. Затем вежливо попрощался с гостями и отправился к наземной команде.

— Ну, кое-что он усвоил, — ханжески протянул Джемсон, когда они спускались по ступеням к ожидавшему их бронзовому дракону.

— Да, похоже, усвоил, — сказал С'нан и слегка нахмурился. — И все же мне не нравится, что он не тронул Чокиновых игроков. Попомните мои слова, на Встречах они нам еще доставят хлопот.

— Не больше, чем всегда, — ответил Поулин, исподтишка помогая Джемсону взобраться на высокое плечо Магрит'а. — Может, даже поменьше, поскольку Чокин не будет заставлять их выжимать все деньги из ничего не подозревающих лопухов-холдеров.

— В Вейре никаких игр не допущу! — как всегда напыщенно, проговорил С'нан.

Поулин молча взобрался на дракона, надеясь, что им хватит краткого облета, чтобы убедить С'нана в компетентности Вергерина и обоснованности смещения Чокина. Самого Поулина вполне удовлетворил краткий визит. Особенно ему понравился портрет Чокина. Надо послать весточку к Иантайну в Телгар-Вейр — Бриджли сказал, что художник вернулся туда, как только закончил работу в Бенден-холде, — и спросить, когда они с супругой смогут заказать ему портреты.

Поулин был очень доволен тем, что составил компанию Джемсону. Он надеялся, что вскоре леди Тэа сообщит ему наконец, что Галлиан вышел из опалы.

* * *

— В одиночку ты весь мир от Нитей не спасешь, П'теро, — говорил К'вин, гневно глядя на молодого синего всадника. Он едва держал себя в руках. У П'теро начисто отсутствовал здравый смысл. — Ты не сможешь запечатлить М'ленга. Если ты собираешься также вести себя во время Падения, то, думаю, ты очень долго будешь мальчиком на побегушках и не более того.

— Но…но…

— К тому же, — К'вин почти ткнул пальцем в нос юноши, — Маранис говорит, что твои раны плохо заживают из-за того, что ты преждевременно вернулся к полетам.

— Но… — Глаза П'теро расширились от страха перед гневом предводителя Вейра. Он вцепился в гребень дракона, чтобы не упасть. Подушка, которую подарил ему Т'сен, соскользнула, поскольку завязки провались во время упражнений. Она была в крови.

— А ну, слезай. Немедленно! — прорычал К'вин, показывая П'теро на землю. — Быстро!

П'теро повиновался быстро, как мог. Однако у него все затекло от долгого сидения во время маневров к тому же его раны на спине и ягодицах открылись. К'вин поддержал его, схватив за плечо и повернул к себе.

— Не только свежие пятна, но и засохшие, — сказал он звенящим от злости и презрения голосом. — Ты свободен.

— Но… но…. Нити же почти уже падают! — в ужасе воскликнул П'теро, чуть ли не плача от разочарования и страха, что ему не удастся показать М'ленгу свою истинную отвагу. Не случайную, как во время схватки с львами, но настоящую самоотверженность во время воздушных боев с Нитями.

— Парень, они пятьдесят лет падать будут. Этого хватит, чтобы и ты, и Ормонт' успели испугаться! А теперь немедленно к Маранису. Ты списан на землю!

— Но я должен быть в крыле, которое встретит первую волну Падения! — в муке вскричал П'теро.

— Так ты туда не попадешь. Топай к Маранису! К'вин не стал ждать, пока П'теро выполнит приказ. Он понесся по чаше кратера прочь, поскольку желание вбить в башку синего всадника немного здравого смысла было таким яростным, что лучше бы ему находиться от П'теро подальше.

«Ормонт' пытался удержать его сегодня от полетов», — сказал Чарант'.

К'вин остановился, смерил гневным взглядом своего бронзового, который растянулся на своем ложе у стены Вейра, греясь в лучах зимнего солнца.

«Тогда ты не лучше их!» — К'вин с удовольствием увидел, как Чарант' испугался его гнева.

«С этой минуты ты будешь сообщать мне — сразу же! — когда любой из всадников или драконов хоть на йоту не готов к исполнению своего долга. Понял?»

Чарант' завращал глазами, желтый цвет тревоги окрасил их голубизну. В голосе его звучало раскаяние.

«Я больше не подведу тебя».

«Будь они в настоящей опасности, я бы не пустила их». — сказала Меранат'а, вступая в разговор.

«А тебя я не спрашивал!» — К'вин был так зол, что даже не подумал, не обидит ли он Меранат'у или ее всадницу. Но он не собирался терять всадников из-за дури или пустого бахвальства. Им предстояло пятьдесят лет сражаться с Нитями! Он не позволит им рисковать своим здоровьем из-за дурацкого представления о том, что такое настоящая отвага!

«Если ты думаешь, что я могу подвергнуть опасности хоть одного всадника…»

К'вин трижды взбегал по лестнице, ведущей в Вейр золотой королевы, и спускался обратно, пытаясь обуздать свою ярость, прежде чем встретится лицом к лицу с Зулайей и объяснит ей, почему осмелился говорить с ее королевой в таком вызывающем тоне.

«Я должен знать обо всех больных драконах и всадниках всегда, в любое время, Меранат'а, и ты не можешь не понимать этого, иначе, во имя Первого Яйца, зачем же ты королева?»

— Затем, что я ее всадница! — вылетела наружу Зулайя. — Как ты смеешь так говорить с моей королевой? — возмущенно сверкала она глазами.

— А как она смеет скрывать от меня информацию? Зулайя изумленно уставилась на всадника. К'вин никогда не упрекал ни ее, ни Меранат'у, хотя в душе она признавала, что у него порой бывали на то законные основания и в некоторых случаях ей трудно было бы оправдаться.

— Ты знаешь, в каком состоянии П'теро? — рявкнул он, и она попятилась в Вейр. В гневе он был великолепен — горящие глаза, жесткое лицо, прямо-таки воплощенная ярость.